Ну почему на ВКонтакте нет кнопки "не нравится"?

Не могу не перепостить. Это из сообщества любителей ретаблос. Ретабло - любительский рисунок в благодарность какому-нибудь святому за спасение из беды. Рисунок должен содержать изображение самой беды и соответственно святого, которого благодарят. Существует в латиноамериканской католической традиции.
Вот что я там обрела, люди )))


перевод: читать дальшеМой муж - старый хиппи. Он постоянно курил марихуану для вдохновения и для того, чтобы лучше рисовать, но вместо этого становился только тупее и тупее.
Однажды ему привиделись летающие кошки, и он решил, что это очень смешно. Однако, когда кошки стали улыбаться ему и заговорили с ним, он очень испугался. После этого случая он решил бросить курить. Я благодарю Пресвятую Деву за то, что мой дом перестал вонять марихуаной, а мой муж даже устроился на стабильную работу.

а может, это просто фейк...

Кто хочет, может покинуть мне еще три предмета или получить три от меня.
А пока мне досталось
Три набережных
читать дальше1. Набережная над Ахтубой, в Волжском. Красивая, зеленая и невероятно уютная. И отчасти вне времени, застряла в 50-х годах.
2. Набережная над Москвой рекой, где точно, я не помню. Рядом какой-то парк. Асфальт там гладкий, прямо ковролин, а не асфальт. У меня за день хождения по столице развалились туфли и я шла по нему босиком.
3. Набережная в Аткарске, над Еткарой. Это она только называется набережной, а до реки там далеко.

Три поездки последних лет
читать дальше1. 2006, если не ошибаюсь, год. Урал. Под Белорецком. Скальники, поросшие мхом, на них сидят вОроны. Густые травы, каких нигде больше не растет, и родник с ложем из белых камней и сладкой на вкус водой.
2. 2007 год, "Испания", под Питером. Участок линии Маннергейма. Вот где во мне проснулся историк-милитарист. Потрогала живую историю и даже не обожглась. А леса там сказочные, мечтаю погулять еще раз в хорошей компании. Осталось только эту компанию найти где-нибудь.
3. 2011 год. Дон. Хутор Пятиизбянский. Полет на параплане над ночной рекой. Ветер, степь, совершенно фарфоровая на вид вода и синие дали, на Волгу и близко не похоже. Ощущение пространства. И нигде раньше не видела таких крупных звезд.

Три песни
читать дальше
1. Левый марш (на стихи Бертольда Брехта). Марш немецких коммунистов, если кто не понял. После этой песни захотелось даже язык выучить.
2. "Странники" Крыса и Шмендры. Когда-то эта песня была почти моим жизненным кредо. Теперь ту, которая любила эту песню, можно считать покойницей. Но ощущения все равно немного странные остались.
3. "Их восемь - над двое". Высоцкий. Песня о воздушном бое. Из нее родилась история, и она напоминает совсем не о войне, как не странно. "Взлетят наши души, как два самолета"

Три самолета
читать дальше1. У-2. Без него - никуда. Видела в небе, жалко, не свезло полетать на нем.
2. Як-1. Делали у нас в Саратове. Один экземпляр еще жив, стоит в музее, жаль, что не летает.
3. Разрываюсь между Ли-2 и Ил-14. Нежно люблю. И тех, кто с ними работает, тоже.

Три философских категории
читать дальше
1. Мысль. Приходит и уходит как капризная женщина. Когда захочет и всегда не вовремя.
2. Самопознание. Доводит до депрессии. В больших дозах приносит обратный результат.
3. Бытие. Вроде бы должно определять сознание. У меня иногда бывает наоборот.

Первый раз я не сумела доехать до Монино, где который год несла боевое дежурство. А потому, поздравляя всех вас с праздником, оставляю здесь подарок для всех вас и в первую очередь для бессмертной монинской авиации.
Короче, Майка, Мэри, Шай, Анатолик и все-все-все! Это вам. С праздником!

Сказка о черном призраке и Хранителях неба
читать дальше
Тайное движенье в небе без конца…

Интересно, боятся ли самолеты темноты? Не уютной теплой темноты родного ангара, а темноты ночного бездонного неба на высоте нескольких тысяч, когда земля скрыта внизу под плотным облачным покрывалом, а белая огромная луна заливает его призрачным светом? При таком свете человеку робкому может привидеться в облаках что угодно. Наверное, поэтому, пассажиры предпочитают спать. Кроме разве что одного-двух самых любопытных, кто ради зрелища озаренного луною облачного поля и близких звезд специально выбирает ночные рейсы. Но в этот раз пассажиры спали все.

Ту-154 кажется не боялся. Был он большой и еще довольно новый. И как все пассажирские большие самолеты отличался спокойным характером и философским взглядом на мир. А как еще на него глядеть, если видишь его в основном с немыслимой для ходящих по земле высоты? Только философски.
А вот КВС нервничал как перед первым экзаменом по самостоятельному полету. Хотя нет, даже тогда он меньше волновался. А сейчас молодой командир воздушного корабля сидел как на иголках. И хватило бы тех иголок на очень большого ежа.
Нет, летчики народ смелый. И он был очень храбрым парнем, гордым, что ему доверили командовать экипажем большого и современного самолета. Не испугали бы его ни туман, ни оледенение, ни гроза.
А сегодняшняя ночь испугала. Что-то дурное затевалось нынче в лунном облачном царстве. Автопилот включен, режим полета самый что ни на есть штатный, ни бортинженер, ни второй пилот, ни штурман ни о чем не волнуются. Но глядел командир воздушного корабля в черное небо и сердцем беду чуял. Как будто движется что-то к ним из темноты, и лучше бы с этим чем-то никогда не видаться.
Вдруг штурман указал рукой вперед: «Командир, что там?» Какая-то черная точка движется навстречу самолету, и все ближе и ближе.
Случилось все в несколько секунд! Пробежали по приборам тревожные красные лампочки, сам собой отключился автопилот. Как огромная черная птица возник перед ними непонятный чужой самолет, да еще поршневой, на такой высоте совершенно немыслимый. И в то самое мгновение, за каким должен быть удар, столкновение и некролог в газете, метнулась черная тень перед остеклением и исчезла. И тот же час приборы успокоились.
Долго в кабине молчали. Только бортинженер наконец не выдержал, подошел и потряс за плечо командира, мертвой хваткой державшего штурвал: «Командир, полет нормальный». Разжал тот руки, вытер рукавом взмокший лоб.
«Все видели?» - спросил. Кивнули его друзья, его экипаж. Видели все. Только пассажиры спали в ту ночь. И стюардессы не смотрели в ночные облака. Наверное, это было и к лучшему.
Считается, что самолеты не боятся темноты. Но что рассказал крылатым друзьям бедный ТУ-154, не знает никто. Только барахлили утром у многих бортов приборы, подергивались нервно стрелки. А у борта, который должен был вылетать ночью в далекий северный город Архангельск, не захотел запускаться двигатель.

К рассвету самолет благополучно пришел в Москву. Вставало над городом ласковое летнее солнце, обещала метеослужба хорошую погоду на всю неделю. Но пасмурно было на душе у четверых друзей. Никто не хотел говорить о том, что случилось, но и забыть не получалось. Вечером, в гостинице, где летчики между вылетами отдыхают, вышли все четверо на балкон и первым штурман не выдержал:
- Дело ясное, - сказал, - мы видели привидение. Сразу вчетвером мы с ума сойти не могли, значит что-то такое и впрямь было.
- И я, - сказал второй пилот, что-то такое от старых летчиков слышал, - Неспокойно бывает в небе. Но скажи кому – так и от полетов отстранить могут.
А бортинженер нахмурился и добавил: - Месяц назад упал в том районе самолет. Плоский штопор посреди самой тихой погоды. Тоже в ночном полете.
- Так что же мы сидим? - ответил ему штурман, так и до беды недалеко! Ясное дело, братцы. Раз привидение, нечистая сила так сказать, надо на наш аэродром потихоньку попа пригласить. Пусть нашу «Тушку» святой водой окропит. Тогда нам и черт не страшен.
- Черт тебе и так не страшен, ты вообще никого не боишься, кроме своей тещи, - хмыкнул второй пилот, - только если ты сюда с попом придешь, точно решат, что с ума стронулся. Поп тебе сам «скорую помощь» вызовет. Где это видано, чтобы летчик чертей в небе видал?
Так они спорили, только КВС молчал и думал. Не сказал он друзьям самого главного, что случилось в небе. А боялся того, как никогда и ничего не боялся. Помнил он, забыть не мог, что как живой рвался из рук штурвал, будто что-то звало его сманеврировать, избежать столкновения. Сам не знал, почему устоял, пошел в лоб неведомой угрозе. Но устоит ли, доведись снова встретиться?
- Ложитесь вы лучше спать, - сказал он друзьям, - завтра мы днем летим, так что беспокоиться не о чем. Только прав инженер, сторонний человек нам не поможет. Надо самим придумать, как в беду не попасть. Или со знающими людьми потолковать потихоньку. Чует мое сердце, знают что-то старые летчики, что еще на поршневых самолетах начинали. Вот к кому идти надо.
И больше никто в тот вечер о черном призраке не вспоминал.
А командир спать в тот вечер не пошел, а пошел он к техникам из аэродромной службы, старым и мудрым, которые каждому самолету могут дать имя и о каждом из них знают больше, чем знает о здоровье любого из нас опытный врач. Пил он с ними крепкий чай с сушками, слушал их рассказы, да все сводил разговор на аэродромные байки из тех, какими пугают неопытных новичков. И не зря! Вспомнили уже и о самолетах-девушках, при которых браниться нельзя, а то не полетят, и о страшном английском звере гремлине, который может открутить от самолета что-нибудь важное да так, что не вдруг отыщешь. «А бывают ли самолеты-привидения?» - спросил их молодой летчик. И примолкли техники. А самый пожилой посмотрел внимательно ему в глаза и сказал: «Нет командир, о таком к ночи не говорят. Если уж так хочется тебе страшных сказок, сходи-ка ты лучше в авиационный музей, к тамошнему сторожу. Он, между нами говорят, чуть ли не колдун. Вот он про эти дела и знает. Только гляди, чтобы тебе после этого в ночь не лететь».

Это-то и было надо командиру. Через два дня, как выдалась им передышка, собрался он в тот музей. Для компании бортинженера с собой позвал. Остальные друзья его люди семейные, их супружницы быстро на дачу утащили, а у инженера кроме авиации других любимых женщин не числилось. Не выдерживали они такой конкуренции.

А в музее самолеты старые стояли на зеленом лугу, посреди цветов. Бабочки садились на их крылья, и стрижи вили гнезда там, куда могли пролезть. Спали самолеты и снилось им небо.
Встретил друзей старый сторож, провел по лугу, открыл дверь в музейный ангар. Ходят друзья, любуются. Вот тебе и самолет Можайского, оглянись – а вот тебе У-2. Плакаты, фотографии, макеты. Дошли до стенда, где про войну говорилось. Вот висят плакаты с черными силуэтами вражеских самолетов. По таким плакатам зенитчиков учили. Посмотрел летчик – и обмер. Посмотрел инженер – чертыхнулся негромко. Узнали они по силуэту тот самый самолет, что привиделся им ночью. «Хейнкель»! Переглянулись оба – ну ничего ж себе дела какие! Из какого далекого прошлого, из какого адского пекла нанесло на них фашистский самолет на той высоте, на которой он при жизни никак не летал!
А сторож уж тут как тут: «Чего испугались, сынки?» Понурили головы два товарища.
- Помоги нам, дядя Вася, - просят, - ты человек святой, про тебя говорят, что даже генералы тебе при встрече кланяются. Попали мы в ночном полете в беду. Сказать кому – не поверят, а дойдет до начальства – не видать нам больше неба. Но встретился нам посреди облаков вот этот самый самолет, хотя быть его там никак не могло. А с месяц тому назад в том же квадрате разбился пассажирский борт, погиб. Уж не тот ли призрак его погубил?
- А ну, - сторож говорит, - пошли оба ко мне в караулку. Дело не шуточное. Сейчас чайку попьем, вы мне все до мелочи расскажете.
Увел их сторож к себе, заварил чаю и стал расспрашивать, как будто военный командир разведку – на какой высоте видели, в котором часу, с огнями шел или без, видели ли кого в кабине. Все выспросил и говорит:
- Неладно дело, сыночки. Слышал я про такие черные самолеты, хотя сам и не видал. Старые летчики, что фронт прошли, умели с ними совладать. Вы – молодежь, войны уж нет давно, слава богу. А вот ведь – взялась на ваши головы эта напасть. Не сумею я вам помочь. Тут посильнее меня подмога нужна. Хранителям неба поклониться надо, совета спросить. Только не забоитесь ли?
Удивились летчик с инженером – какие еще такие Хранители? Никогда они о том не слышали. А сторож и не думает объяснять. Говорит только:
- Если не забоитесь по ту сторону неба глянуть, с Хранителями повстречаться, оставайтесь сегодня здесь ночевать. Ваше счастье, завтра 18 августа. Иначе, долго бы вам той встречи ждать.
Переглянулись друзья и согласились. Раз уж призраки по небу летают, то ради того, чтобы их прогнать, они к кому угодно пойдут, хоть к командиру ангельской эскадрильи.
Сторож между тем поставил на плиту новый чайник, а друзей послал в военный городок за музеем – купить в магазине самых свежих лимонов и корицы. Из тех лимонов с корицей и сахаром наварил сторож лимонного компота, да такого духовитого, что даже у галок на крыше ангара верно слюнки потекли. Налил компот в термос, закрутил пробку.
- Вот, - говорит, - как упадет первая роса, идите в дальнюю часть поля, где военные самолеты стоят. Забирайтесь к Ли-2 под крыло и сидите там тише тихого, чтобы даже сверчки вокруг вас не замолкали. И чтобы ни шагу оттуда не делали. Пройдет полночь, упадет на поле густой туман, такой, что сливки в масло собьются, и руки своей не разглядишь. Вот тут вам самое главное – не уснуть. Уснете – пиши пропало, можно через год приходить. Скоро начнут в тумане голоса слышаться. Соберутся рядом люди, поздороваются. Вы слушайте, как только кто скажет из них, мол в такую ночь неплохо бы чего горячего хлебнуть, вот тут вы с термосом к ним и выйдете. Поздоровайтесь вежливо, держите себя, как со старшими по званию. Выпьют они компоту, спросят зачем вы к ним пожаловали. Вот тогда и расскажете все как есть, но не раньше. А там – уж что они вам посоветуют.
Удивились друзья. Как в сказку попали, честное слово. Но вспомнили о призраке и решили остаться, и будь что будет. А то уж больно страшной в небе может оказаться та сказка, если они или другой экипаж опять на призрака наткнутся.
Вот настал вечер. Дал им сторож термос с лимонным компотом и плащ-палатку, укрыться. И проводил к самолетам. Сидят летчик с бортинженером у Ли-2 под крылом. Холодно им, комары покусывать начали, а согнать нельзя – сказано же тихо сидеть. Поют вокруг сверчки, заливаются. И чудится летчику, будто сверчки какую-то мелодию наигрывают, чуть ли не авиамарш. Верно, и сверчки тут особые, музейные.
Тут белый туман и накатил. Гуще сгущенного молока, гуще вологодского масла. Хоть на хлеб его клади, такой густой. Стало их в сон клонить, уже еле держатся. И услышал тут бортинженер, как стали в тумане голоса перекликаться. А шагов, между тем, никаких не слышно. И травинка не зашуршит. Голоса однако все ближе. «Доброго вечера, Валерий Павлович». «Здравия желаю, товарищ полковник! Поздравляю с праздником!» «И вам наши поздравления, Виктор Васильевич». Все больше, и больше голосов слышно.
«Эх, холодный нынче август, а товарищи?» - кто-то сказал. «Да, - другой голос отвечает, - сейчас бы для сугрева чего-нибудь». «По стопочке пропустим, - третий отвечает, - или чайку заварим?»
Тут и выглянул из-под крыла инженер:
- А зачем же чай, если найдется и повкуснее, - задремавшего было летчика подтолкнул и термос достал, - Угощайтесь, товарищи дорогие!
Выбрались друзья из-под крыла и обступили их те, кто собрался в ту ночь на кануне Дня авиации на зеленом лугу в белом тумане. И обмерли тут и командир, и инженер, увидав, кто подошел к ним.
Никогда при жизни не могли они встретить тех, кто пришел сюда. На фотографиях в учебниках и ученых журналах, видели они их лица, на мраморных плитах под кремлевской стеной читали они их имена. Но увидать вживую стольких знаменитых летчиков не случалось, наверное, никому и никогда. А они стояли рядом, живые и настоящие, такие же, как в годы своей юности. Пили из крышки от термоса их лимонный компот и говорили спасибо. Вот кого называл Хранителями неба старый музейный сторож!
- Ну спасибо, уважили стариков, - молвил самый старший, едва ли не сам Можайский, - давно никто из молодых с праздником не поздравлял. Только вижу, не просто так вы пришли – совета ищете. Так спрашивайте, чем сумеем – поможем.
Рассказали им друзья все – и про призрак, и про аварию, и про то, как узнали, что же за самолет им померещился. Вышел тут вперед другой, с Золотой звездой на гимнастерке.
- Худо дело, - сказал, - Видали мы таких призраков и многих навсегда выгнали с неба. Много лет не слышно было о них ничего. Но видно, нашел один враг в облаках щелочку, выбрался добрым людям на погибель. Кажется знаю я, кто это такой. В войну еще, когда захватили мы вражеский аэродром, сдался в плен старый немецкий механик. Он и рассказал нам про черного призрака. Боялись его в ту пору даже сами немцы.
Был среди вражеских пилотов один молодчик. Не без способностей парень, цепкий, умелый и везучий. Летал он на бомбардировщике, сыпал бомбы на мирные города, на поезда, на колонны беженцев. Черное было сердце у того молодчика, не знало оно никогда жалости. Одного жаждал он – славы, почестей. До того нос задрал, что даже свои собратья его сторонились. Так летал этот стервятник, сеял вокруг руины и пожарища. Но занесло их часть под Москву. В первую ночь не пробились вражеские самолеты к городу, не прошли сквозь аэростатные заграждения и зенитный огонь, вернулись. Во вторую ночь чуть дальше продвинулись – но тут уж наш ночной истребительный полк их огнем встретил, двоих мы сбили тогда, остальные назад повернули. Собрались враги лететь в третий раз, но снова не пустили их зенитки, дал командир вражеский команду возвращаться. И тут верно черт дернул того молодчика за язык, потому что заорал он на весь эфир: «Черта с два! Пускай дьявол заберет меня вместе экипажем и самолетом, если я отверну назад! Я прорвусь к городу, даже если мне придется болтаться в небе до страшного суда!»
Понятно, не вернулся он обратно, сгинул. Записали его в погибшие. А скоро стал он видеться своим бывшим сослуживцам. Видели они самолет с тем самым номером, на котором он летал. То пытался в воздухе к их строю прибиться, то на посадку зайти пробовал, но не принимала его земля. Так призраком и остался.
Думал я, прогнали мы его с небес навсегда. Но видимо, сыскал гад лазейку, пробрался. Ну ничего, есть еще у нас силы, найдется на него управа. Главное, вам вовремя нас на помощь позвать, как он появится.
С этими словами отцепил герой-летчик со своего погона звездочку и молодому летчику ее дал.
- Возьми, - сказал, - и носи при себе. Прицепи изнутри на воротник. Как увидишь ночью того лиходея, сожми звездочку в кулаке. А дальше уже мы в дело вступим, звеном вылетим.
И еще три летчика подошли ближе и кивнули.
Долго благодарили друзья Хранителей неба. А те на прощание налили им того самого компоту. «Выпейте, - сказали, - из наших рук, вам на удачу, на долгую летную жизнь».

… проснулся летчик. Холодно, плащ-палатка не греет. Над полем рассвет встает, крылья самолетов от росы блестят. Что-то рука у него в кулак сжата. Разжал он пальцы – лежит на ладони звездочка от армейского погона. Понял летчик, что не сон это был. Растолкал инженера – тот один в один запомнил все то же самое. Заглянули в термос – пустой. Точно не сон.
Быстро собрались, поблагодарили сторожа и отправились обратно на свой аэродром. Ровно через два дня выпал им ночной рейс. И чуял командир, что робеет его экипаж. Спрашивали второй пилот со штурманом: «Что командир, посоветовали тебе чего-нибудь старики?» «Посоветовали, - сказал командир, - так что летим и не боимся». Но все равно, тем, кто не глотнул в туманную ночь лимонного компота, было не по себе.

И снова плыли внизу серебряные облака, светил серпик луны, похожий на натянутый лук. Мерцали далекие звезды. И снова страхом веяла ночь.

Ждали друзья встречи, но едва не проглядели в небе черную точку. Снова пошел на них в лобовую черный призрак. Был он страшнее, чем в прошлый раз. А сближался медленно, как в дурном сне. Мертвенной зеленью светилась его кабина, и даже летчика было видно в ней, точнее его шлемофон, тускло блестящие большие очки и руки в перчатках. Никому не пожелаешь видеть такое даже во сне! Оцепенел вдруг командир экипажа, руки как не свои стали. Из последних сил сжал в кулаке звездочку…

И ударили по черному призраку алые огненные трассы! Глянул летчик вверх – а это зашли в атаку два маленьких истребителя! А потом еще два – и охватило черный призрак призрачное зеленое пламя, окутался враг белым дымом и стал падать вниз. Не долетел до кромки облаков и исчез, будто не было его вовсе. Покачали истребители крыльями и улетели. И никогда больше в небе, ни ночью, ни утром, ни в серый туман не видел больше никто призрака. Верно, он действительно был последним.

Экипаж тот летает до сих пор. И каждый год все четверо ходят в тот музей, пьют чай со сторожем его караулке и обязательно оставляют под крылом у Ли-2 термос с лимонным компотом.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Пишет  ~Птаха~:

тоже наглею

22.04.2012 в 11:54

Пишет  Нинквенаро:

А вот пускай будет. Хочу.

12.04.2012 в 07:03

Пишет  Мирилас:

Унесла у  Поларис:

URL записи

URL записи

URL записи

Пишет  ~Птаха~:

26.04.2012 в 14:27

Пишет  Мироко:

***
via  E-Polaris:

Статья "Отеческое наставление" , автор - Николай Данилов - детям о пропаганде секса среди них.
Уж очень верно подмечает истины, скрытые от глаз наших неумных чиновников.

читатьДорогие дети! 23 апреля один взрослый дядька - председатель Московской городской думы Владимир Платонов - сказал так: "Закон, запрещающий пропаганду не только нетрадиционных, но и любых сексуальных отношений среди несовершеннолетних, должен быть в Москве". Причем сказал он это не с бухты-барахты, а после встречи депутатов Мосгордумы с представителями организации "Родительский комитет", предложившими запретить в Москве "пропаганду мужеложства, лесбиянства, бисексуализма и трансгендерности среди несовершеннолетних".

Дети, давайте я сразу скажу вам главное. Потому что если я этого не скажу вам сейчас, то потом, когда взрослые из Мосгордумы примут свой идиотский закон, будет уже поздно: меня закуют в кандалы и отправят в Сибирь, а другие взрослые этой страшной тайны вам никогда не откроют.

Запоминайте, дети: секс, когда он случается по обоюдному устремлению и взаимному согласию - это очень даже классно. Это увлекательнее, чем вести дневник наблюдений за природой, собирать макулатуру, чистить школьный двор от листьев и прыгать через "козла". Это прикольнее, чем дубасить друг друга по голове мешками со сменной обувью. И это даже приятнее, чем сбежать с урока природоведения на иностранный фильм о шпионах, прокатиться на американских горках, а потом съесть две порции шоколадного мороженого с миндалем и запить их газировкой. Секс - это вау!

Поверьте, дети, я знаю, о чем говорю. Другое дело, что, дожив до седых мудей, я совершенно не понимаю, как можно пропагандировать секс среди несовершеннолетних. Я был несовершеннолетним и точно помню, что даже в те далекие времена секс в особой пропаганде среди подростков не нуждался - у него с пиаром и без того все обстояло довольно благополучно. Мне кажется, пропагандировать секс среди несовершеннолетних - такая же глупость, как, например, пропагандировать среди них пищеварение или потоотделение. А как можно пропагандировать трансгендерность, я вообще не могу себе представить.

Пропагандируют обычно куда менее привлекательные и приятные вещи. Рыбий жир. Консерваторию. Бросание с гранатой под вражеский танк во время войны. Любовь к родине - как правило, в одностороннем порядке и без надежды на взаимность. Уплату государству всех налогов. Усидчивость. Прилежание. Академическую греблю, хоккей на траве и бег трусцой, наконец. Но вот пропагандировать несовершеннолетним секс, катание с ледяной горки зимой, ковыряние в носу и сбегание с уроков природоведения мне всегда казалось совершенно излишней роскошью.

С точки зрения члена правления "Родительского комитета" Ларисы Павловой, у меня сложилось счастливое и безоблачное детство. На уроках истории не было ни единой возможности нажать на кнопку о биографии Петра Первого и немножечко пострадать, выйдя на сайт с гомосексуальным содержанием. Никто не пропагандировал нам трансгендерность. В пионерском лагере никто не говорил: "Так, первый отряд - немедленно марш в свои палаты заниматься сексом, через десять минут я зайду и проверю!" Никто не показывал художественный фильм "Глубокая глотка"; вместо него постоянно крутили какой-то ужас про революционных матросов, которые все время куда-то бежали. Никто не заставлял пролистывать пятьдесят страниц порнографии перед городской контрольной. И что, дети, - думаете, это избавило меня от проблем, связанных с подростковым сексом? Да ни фига.

Когда я был подростком, у меня были ровно две подростковые сексуальные проблемы. Я их хорошо запомнил на всю жизнь. Первая: мне почти никто не давал. И вторая: когда все-таки давали, заниматься сексуальными отношениями с другими несовершеннолетними было проблематично, потому что негде, поскольку совершеннолетние предки упорно не желали сваливать на отсутствовавшую у них дачу. Тем не менее, если я честно признаюсь, когда со мной случился первый полноценный коитус, Владимиру Платонову может стать плохо. А если добавить, когда я первый раз поцеловал несовершеннолетнюю девочку, Лариса Павлова, скорее всего, упадет в обморок.

Судя по всему, столичным законодателям предстоит серьезная и кропотливая работа. В одну сложную и неестественную позу, при которой гомосексуализм вроде как разрешен, но при этом его пропаганда вроде как запрещена, они уже почти себя поставили. Впереди - более серьезные материи. Например, онанизм - запретят ли, скажем, его пропаганду в школах, музеях, театрах и общественных организациях? Посчитают ли его частью сексуальных отношений несовершеннолетних? Или же можно будет пропагандировать одиночный, приватный онанизм среди отдельно взятого несовершеннолетнего, а за пропаганду группового начнут жестоко карать? Не знаю. Мир полон тайн и загадок.

Честно говоря, я не очень верю в то, что Мосгордума может стать решающим фактором, определяющим и направляющим половую жизнь моей несовершеннолетней дочери, - я достаточно знаю и свою дочь, и свою Мосгордуму. Мне просто интересно, за кого они нас с дочерью держат. Они что, действительно думают, что о презервативах я ей должен торжественно рассказать после ее восемнадцатилетия? А если она раньше спросит, что такое бутерброд с сыром, и я расскажу, не получится ли это пропагандой хлеба, масла и сыра?

Запомните, дети: когда взрослый человек перестает бороться с грибком на ногах и вместо этого перенаправляет все свои силы и государственные ресурсы на борьбу с пропагандой грибка на ногах, такой человек представляет опасность не для грибка на ногах, а для себя и окружающих. Когда нам сообщают, что два сотрудника Госнаркоконтроля отбросили ласты в ведомственной сауне от передоза запрещенными препаратами, мы понимаем: Госнаркоконтроль вряд ли может сделать так, чтобы его сотрудники не хранили, не распространяли, не продавали и не употребляли наркотики. Еще он вряд ли пошевелит хоть одним щупальцем, чтобы запретить продавать вашим, дети, дедушкам и бабушкам корвалол и валокордин, главным и единственным активным компонентом которых являются тяжелые наркотики. Однако он, безусловно, сделает все возможное, чтобы с полок книжных магазинов шумно исчезли наркоманские произведения Артура Конан-Дойла и Михаила Булгакова. Когда говорят, что Мосгордума готова в едином благородном порыве подняться на борьбу с пропагандой любых сексуальных отношений среди несовершеннолетних, я твердо верю, что до гениталий несовершеннолетних она не дотянется - зато дотянется до книжных полок с "Лолитой". Кстати, ребята: стихотворение Лермонтова "Тучки небесные, вечные странники" спокойно можно не читать и не учить наизусть - оно, увы, очень плохое; а вот "Лолиту" прочесть стоит.

Дело не в том, что дети, вырастая, превращаются во взрослых и окончательно тупеют, начиная считать, что семнадцатилетний подросток уже достаточно окреп, чтобы отправиться в армию и вернуться домой в гробу, но ему пока еще рано пить шампанское и заниматься орально-генитальными контактами. Просто общество часто не может сказать семнадцатилетнему человеку того, что может сказать отдельный взрослый.

Что, в принципе, выпить можно, но совершенно не обязательно вот так вот угандошиваться до полной потери сознания. Что лучше все-таки пить качественные напитки, а не отраву. Что секс, даже мимолетный и случайный, может быть вполне себе приятным и симпатичным, но презервативами и взаимностью стоит запастись заранее. Что среди людей иногда попадаются гомосексуалисты и депутаты Мосгордумы - но до тех пор, пока они не лезут к вам с пропагандой упорядочивания и структурирования вашей половой жизни, их не обязательно гонять вилами. И что задолго до получения общегражданского паспорта каждому человеку выдается головной мозг - и этим важным инструментом человеку, даже несовершеннолетнему, нужно учиться пользоваться, чтобы думать им и принимать решения. Что в жизни достаточное количество по-настоящему замечательных вещей, но чтобы прочувствовать всю прелесть хорошо приготовленного кофе, нежного романтического свидания, приятного разговора с умным собеседником, сделанной на совесть работы, качественного секса, иллюстраций Егора Жгуна, пива "Гиннесс", фильма "Касабланка" и композиции "Too many tears", в мире для усиления смыслового контраста и подчеркивания ее эмоционального разнообразия предусмотрены войны, страдания, переломы лодыжек, низкие зарплаты, вагинальные инфекции, автомобили "жигули", героин, бардовская песня и круглые столы, на которых депутаты Мосгордумы вместе с представителями организации "Родительский комитет" борются с пропагандой трансгендерности среди несовершеннолетних. Поставляется в комплекте, увы.

В принципе, это все.
Можете сажать.

Источник

URL записи

URL записи

Завела себе новую домашнюю зверюшку - ноут. Черный и блестящий. Сижу и тихо радуюсь возможности работать на лоджии. И еще муки совести одолевают, что из-за своей покупки обломала хорошему человеку выспаться - до 2 ночи винды вешать - это жестоко. Только инета как такового пока нет. Билайновская флэшка дает подобие доступа. А для настоящей сети пока кабеля не хватает.
Сижу и слушаю ночной город. Из окна его хорошо видно. Теперь можно фотографировать и делиться ощущениями. Чем-то похоже на ту песню, "Он жил у железной дороги" - "... в надежде, что все не напрасно и тайная воля мудра в объятьях чужого пространства, где длится чужая игра". То же ощущение живой темноты. Вообще, я не против была бы жить в прямой слышимости железной дороги. Не у самого вокзала, конечно, но чтобы с балкона видеть и слышать по ночам. В детстве я засыпала под стук колес. Дорога была от нас далеко, но в сырые ночи было слышно, как поезд идет. И представляла, как блестят в темноте рельсы, как полынью пахнет в вагоне, когда поезд идет сквозь степь.

Брожу по сайту с объявлениями, ищу себе шкаф. И на AVITе обретаю вот этот шедевр)))
"Траусинные перья продам". Да, бывает на свете птица траус, которая закапывает в песок тех, кто плохо учил в школе русский язык.