Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Внезапно - это первая часть. Вся. Честно, мне еще никогда еще не приходилось так работать. Мы шли по тексту, сверяясь со сводками Совинформбюро и журналами боевых действий. Я ни разу столько материала не поднимала в ходе написания, сколько сейчас. А во второй части его раза в два больше минимум.
Это отчаянно сложно не историку, но необходимо как никогда. В литературе о Великой Отечественной войне уже не будет понятия "лейтенантская проза", потому что чтобы ее писать, надо быть тем самым лейтенантом. Военная проза становится исторической в полной мере. Но тем больше спросится с автора. Я ничего не хочу загадывать. Но мы пойдем с нашими героями дальше и хочется верить, что придем. Должны прийти.

author.today/work/138481

А сегодня у нас, товарищи, еще и Сочельник. Так что всех, для кого эта ночь - рождественская, поздравляю с праздником. В качестве подарка - вот старый-старый стебный рассказ про Рождество и трех мушкетеров. Писался когда-то для новогоднего флешмоба: вы мне фендом, я вам рассказ про новый год.


В красном и с мешком. Как мушкетеры Рождество отмечали

- Рождество в Париже, - вздохнул д'Артаньян, вороша угли в камине, - лет пять назад я бы и мечтать об этом не мог. А теперь… Мне грустно, друзья, не смотря на праздник.

- Будь здесь сейчас Арамис, - усмехнулся Портос, - он бы прочел вам небольшую проповедь о том, что грех предаваться унынию в такой святой вечер. А надо ему радоваться, как все добрые христиане. Правда, - уже с ноткой печали в голосе добавил мушкетер, - если бы у нас было, что поставить на праздничный стол, я бы тоже проявил куда больше благочестивой радости.

Увы, последнее обстоятельство печально действовало на умы всех четырех друзей. Точнее трех – Арамис ушел в церковь. Остальные же верные товарищи даже не отправились к рождественской мессе, удрученные тем, что внезапно наступившее безденежье не дает им возможность присутствовать на праздничной службе в подобающем для дворян виде. Особенно страдал щеголь Портос. Его роскошная перевязь, шитая золотом, которой, как мы помним, он очень гордился, была им с величайшим сожалением продана, дабы оплатить наконец его жилище. В роте господина Дезэссара, где служил д’Артаньян, опять задержали выплату жалования. У мушкетеров дела также обстояли не многим лучше, хотя добрый господин де Тревиль старался для своих любимых мушкетеров как мог и даже, по слухам, последнюю квартальную премию для наиболее отличившихся выиграл у короля в карты. Однако с регулярным жалованием дела шли неважно.

Король при встрече с господином де Тревилем печально опускал глаза и трагическим шепотом жаловался на финансовый кризис, поразивший, по его словам, не только Францию, но и всю Европу. Монарх находил слабое утешение в том, что ненавистная ему Англия поражена кризисом куда сильнее. А злые языки, коих много при любом дворе, уже утверждали, что кризис придумал ни кто иной, как кардинал. Принимая во внимание, что гвардейцы Его Высокопреосвященства продолжали получать свое жалование вовремя и сполна, этим слухам верили.

И так, начало Рождества у мушкетеров выдалось нерадостным. На столе стояло лишь две бутылки дешевого вина да жареная курица. Вино для весьма скудного праздничного ужина предоставил Портос. Причем, судя по виду бутылок, это был плод щедрости госпожи Кокнар. А курицу раздобыл Арамис, продав несколько своих богословских книг. Правда, как он сам объяснил со свойственной ему утонченной иронией, птица была приобретена у благочестивых монахинь обители святой Женевьевы и подобно смиренным сестрам, вела жизнь весьма постную.

Правда, г-н д’Артаньян-отец также не забыл послать сыну рождественский подарок, но деньгами, увы, не снабдил. Вместо этого он прислал елку, которая хотя и утратила некоторую часть ветвей по пути из Гаскони в Париж, но всё же сохранила остатки былого великолепия и теперь стояла посреди комнаты в кадке с песком, правда практически не наряженная. На ней висело только несколько блестящих пряжек Портоса да пара кружевных носовых платков Арамиса, завязанных трогательными бантиками.

Вскоре вернулся из церкви Арамис, в настроении самом светлом. Он грациозно стряхнул снег со своей шляпы и жестом фокусника извлек из-под плаща небольшую корзинку:

- С Рождеством друзья! Возрадуемся же, как подобает добрым христианам, ибо сегодня в мир пришёл Спаситель.

- Аминь! – поспешил отозваться Портос, - Дорогой друг, я сгораю от любопытства, что вы принесли в этой корзинке? Неужели провидение посылает нам рождественский ужин?

- В святой праздник, - наставительно сказал Арамис, - надо более помышлять о пище духовной, нежели телесной. Однако же, вы правы. Это миндальное печенье. Его преподнесла мне одна милая дама, которой я когда-то давал уроки игры на клавесине.

У Портоса даже усы повисли:

- Печенье, вино и курица. Честное слово, даже в богадельне сейчас с большим размахом празднуют Рождество! С детства не ведал такой скудости.

- Советую отнестись к этому философски, мой друг, - впервые за весь вечер заговорил Атос, доселе молча созерцавший пляшущее в камине пламя, - Да, мы не можем похвастаться богатством, зато мы вместе и мы живы. А потому прекращайте стенать и наливайте вино!

- Вот именно! – подхватил Арамис, - Воздадим должное тем дарам, что послал нам Господь.

И вот тут-то постучали в дверь… На мгновение воцарилась тишина.

- Если это гости, надеюсь, они принесли что-нибудь с собой? – забеспокоился Портос. – Тут и на четверых-то мало! Мушкетон, - позвал он слугу, - иди посмотри, кто там.

Мушкетон выбежал в коридор, посмотрел оттуда в окно и тот час вернулся:

- Господин, в темноте плохо видно. Но там какой-то незнакомец. Он в красном и с мешком.

Д’Артаньян вдруг расхохотался:

- В красном, с мешком! В детстве матушка говорила мне, что на Рождество так одевается святой Николай, который разносит подарки всем добрым и послушным детям. Вероятно, я был не самым послушным ребенком, потому что сколько ни ставил свой башмак к каминной решетке, никогда не находил там больше 10 су. Давайте же откроем нашему гостю! Может, кто-то из друзей пришел поздравить нас и решил так пошутить?

Но когда Мушкетон отпер дверь, друзья в изумлении отпрянули: в комнату, тяжело отдуваясь после подъема по крутой лестнице и волоча за собой мешок вошел сам… кардинал Ришелье. Плечи его алой сутаны покрывал таявший снег. Усы смерзлись сосульками.

- Ва-ва-ваше Вы-высокопреосвящество, - еле вымолвил пораженный гасконец.

- А то кто же! – сварливо отозвался кардинал, развязывая мешок, - а вы, прохвосты эдакие, думали, что сам святой Николай явится к вам из Царствия Божия. Нет уж, обойдетесь и кардиналом! Ну, что встали, держите, – и он вытащил из мешка несколько свертков, отдал их друзьям и тут же принял торжественный вид, - С Рождеством вас, дети мои. И да смилуется над вами Господь в наступающем году.

- И вас с Рождеством, Ваше Высокопреосвященство, - вежливо поклонились друзья, - но откуда?…

- Что значит откуда? Подарки? От меня лично! Чтобы даже такие закоренелые грешники как вы поверили, что в Рождество бывают чудеса! Всё, до свидания господа. Я еще не всех гвардейцев поздравил.

И кардинал удалился, волоча за собой мешок.

Рождественский стол в скромном жилище в этот вечер удался на славу.

А одно - всесильное - властелину Мордора, -
Чтоб разъединить их всех, чтоб лишить их воли
И объединить навек в их земной юдоли
Под владычеством всесильным властелина Мордора

Не было у бабы хлопот, купила баба порося...
Вштырило на старости лет попробовать писать пером и чернилами, как наши предки. Столько исторических игр, на которые я зубы точу, а хороший почерк - часть образа, куда не крути. Оказалось, что в этом тонком деле я слабее любого школьника. Пером не пишут как ручкой, все ползет и едет. В чернилах стол, руки и все остальное. В общем, есть чем развлекаться по вечерам, если ничего другого не лезет в голову. Надо однако школьные прописи покупать, в косую линейку.
Одного не пойму, как делались памятные надписи на фото и открытках. Видно же, что пером. Но у меня с него чернила рекой текут, клякса на кляксе, а там как-то ухитрялись буквы выводить величиной с бисерину... Загадка природы пока.

Внезапный сентябрь обернулся сказкой. Я жуткой стремакой стала на самом деле, о хорошем почти не пишу, боясь сглазить. Хотя внутри - хочется летать.
Начало осени расцвело радугами. Я их увидела целых три за два дня. Неправдоподобно яркие и огромные, одна даже тройная! В жизни не видала их столько.
Творческий процесс внезапно цветет и выпускает все новые побеги. Совместное творчество получилось настолько удачным, что лучше и желать нельзя с моей манерой "писать вслух". Я всю жизнь проговариваю то, что собираюсь выложить на бумагу, а в данном случае мы оба так работаем, сплетая нашу историю, как полотно. Чем дальше, тем больше затягивает.
До сих пор не приходилось нырять настолько глубоко. "Пацифик" шел легко, эпоха мне близкая, я очень хорошо помню город, который стал местом действия, и свои ощущения от него. Герои вообще вышли как родные, это же моя среда, в которой я жила. Но уже тогда мы с братом вслух проходили основные диалоги.
Здесь же пришлось поднимать... ну почти все, от журналов боевых действий до описания старой Москвы. На минуточку: перестройка города в 30-х была такой, что один особо хитрый мэр утопился бы от зависти в Москва-реке, ему так не смочь.
А названия населенных пунктов, которые 2-3 успели поменяться за последние 80 лет? Носом по карте - только так.
В какой-то момент персонажи начали подсказывать. А иногда просто перехватывать управление. И теперь это идет с таким душевным кипением, с каким шел когда-то "Пацифик". Только работать сложнее раз в... не знаю сколько.
Говорят, плохой автор любит засовывать в текст себя. Себя целиком - согласно. Но в каждом герое все равно часть твоей души. Ты даешь ему жизнь, знаешь, что снится ему по ночам, как он любит заваривать чай, что читает в нечастые минуты отдыха. Он он проживает свою жизнь, а ты свою.

Вот такой вышел поток сознания. Так начинается осень. Надеюсь, мы расскажем хорошую историю. И не одну. Где-то там в моей внутренней вселенной ждут своего часа очень неплохие ребята. Я им обещала.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Трудно быть дамой. В общем, девочек надо учить пользоваться дрелью, ножовкой, шуруповертом и прочим инструментом так же, как мальчиков - пришивать пуговицы и штопать носки. Ибо припрет - и треснешь.
Сегодня я обнаружила, что все полки в шкафу рушатся и самая верхняя - мне на голову. Пошла на базар искать уголки, чтобы посадить полки на них вместо пластиковых шпеньков, которые там где посрезало, где с мясом вывернуло. Ну, разумеется, как ни надурить блондинку? Меня тут же убедили, что уголков давно нигде не продают и впарили 3 метра дюралевого швеллера. Оказалось, что если напилить его на нужные части я еще могу, то сверлить уже нечем. Все сверла в доме или тупые, или по бетону. Они этот швеллер только царапают.
Нашла пластиковые советские шпеньки, твердые. Пилю их надфилями под размер гнезда. Старые обломки выдираю при помощи саморезов и пассатижей. Ювелирная, мать ее, работа.
Две полки стоят, две осталось, но я уже так задолбалась, что очень хочется выяснить, кому лопату вернуть.
И главное - куда теперь девать этот гребаный швеллер?

Первый опыт попадания в полете. И первая за не знаю сколько времени конкретно бессонная ночь. Полные сутки.
Слетала в командировку на МАКС, прославлять мощь нашего секретного завода с авионикой. Завод доволен, у меня жестоко сбиты ноги, но в целом неплохо. Эпичным оказалось путешествие домой.
Во-первых, наши авиакомпании насмотрелись на "Победу" с ее калибраторами и сказали: "а что, так можно было? Мы тоже хотим с пассажиров не за что бабки стричь, что мы, рыжие". И "Ред Вингс" придумал свой калибратор, куда не лезет 90% стандартных сумок. В итоге я лечу в обнимку с ноутом и камерой вместо дамской сумочки, потому что там у меня кошелек, телефон и паспорт. Сумка идет в багаж, благо приглашающая сторона его оплатила.
На подходе к Саратову ночью начинает неслабо так трясти, как на грунтовке. Я настолько хочу спать, что даже нет сил бояться. Но напряжно. Когда объявляют посадку, а потом начинают болтаться как в проруби, это всегда напряжно. Через какое-то время очень нервный КВС объявляет, что мы летим в Самару, потому что в Саратове гроза и град, аэропорт не принимает.
Логично. Только идиот полезет штурмовать грозу, потому что такие подвиги заканчиваются главной ролью в новом сезоне "Секунд до катастрофы". Нас аккуратно, очень аккуратно приземляют в Самаре и загоняют ждать погоды. Дико хочется пить, но это только за свои. Воды нам даже в полете не предложили. Про еду ладно, сейчас народ в рейсах только "Аэрофлот" и кормит, может еще S7, остальные экономят. Но тут фиг с ними, не отощаем. Но пить... блиннн. Задрало по стольнику отдавать за глоток чего угодно.
Через пару часов нас забирают и везут домой. На подходе еще раз тряхнуло, я уже грешным делом думала, что сейчас нас или обратно в Самару или еще куда. Но нет, сели. Дальше начинается цирк: аэропорт положил на пассажиров большой прибор ночного видения и радар Доплера в придачу. Транспорта до города нет. Вообще. Ни за какие деньги. Потому что аэропорт наш в жопе мира теперь, до него ехать дольше, чем из него в Москву лететь. Таксисты пасутся только к прилету, они нас не ждали, а аэропорту пофигу. Не уронили, вот и ладно. Поезд через 2,5 часа, автобус - через 3,5. Но вы держитесь. Год назад у них было свое прикормленное такси, но оно сдохло, а нового не искали.
В итоге мы сообразили какого-то чудом доехавшего "Яндекса" на троих с другими пассажирами. Народ, по моим наблюдениям, в течение часа сумел расползтись.
Притащилась домой, проспала часов 6, потом работала, потом спала. Теперь опять спать пора, потому что завтра работать.
Опыт бессонной ночи и ощущений от нее есть. В таком состоянии физическая работа возможна, умственная - очень слабоэффективна. Голова деревянная, суточный ритм ползет. В общем, учтем на будущее. Я так могу. Но больше не надо.
Аэропортовым деятелям - шило в бочину. Вы зачем тут сидите: "Боингам" хвосты крутить, доить авиакомпании и бабки стричь с пассажиров за бутылку минералки? Сервис, короче, он такой сервис.
Поэтому приятное, про МАКС, авиашоу и прочие приколы будет потом. Когда я все-таки отосплюсь.

И так, друзья, я насмерть озадачена. Наши киноделы снова что-то замышляют на военную тему. На этот раз обещают что-то здравое, но я уже не верю. Сколько раз уже обещали, а все равно получается треш.
На сей раз у "Мосфильма" Безруков в роли Руденко, советского обвинителя на Нюренбергском процессе.
Короче, пусть хотя бы один из наших историков скажет об этом фильме что-то приличное, потом я пойду его смотреть. До сих пор они не смогли ничего, кроме как испортить римейком "Зори" и породить такую ботву про "Сталинград", что вслух не скажешь.