"За каждым написанным текстом должны стоять дополнительные не рассказанные истории, которые оставили следы в сознании автора и, как следствие, в темной, непостижимой и нечитаемой, но явственно ощутимой глубине текста.

От этих не рассказанных историй текст обретает плотность и достоверность, именно они дают тексту жизнь; собственно, они и есть жизнь.

Дурацкий школьный вопрос «что хотел сказать автор?» может (строго говоря, должен) оставаться без ответа. Но чем больше существует ответов на вопрос «о чем промолчал автор?» – тем больше шансов у жизни победить смерть в отдельно взятом тексте."

Макс Фрай

А все так и есть. В истории больше подробностей, чем помещается на бумагу. Их знает автор, а читатель может только догадываться. Или вообще о них не думать, потому что у него есть текст, а у автора - долгий процесс творения текста, который вышивается по канве повествования или скрепляется из разноцветных кусочков сюжета, как огромное лоскутное одеяло.

Иногда я люблю возвращаться в единственную пока большую книгу. Потому что я слишком полюбила этих ребят, чтобы расставаться с ними навсегда. Единственное, о чем я знаю - что они не умрут. Разумеется, жизнь всякого человека конечна, но где-то по ту сторону, за окнами моего личного чердака будет все еще 1999 год и горячая пыль на летней трассе. И ощущение жизни. И догорающий закат на холсте Печальной Рыбы Солнце, и большая белая собака, которая не любит лаять, и 7 кошек Фрейи, и "сутки через двое", и сноп света на ночной дороге... И много чего еще.
Собственно, я знаю, что все они живы и сейчас. Знаю, у кого какая манера курить, знаю, как разложился бедный "Иж-Юпитер", купленный на первые с трудом заработанные деньги от работы в колхозе. Знаю даже улицу, где теоретически должен стоять частный дом - два окошка по фасаду. И о том, как появилось "Белое древо", и о том, о чем писал диссертацию Великий Магистр. Но это будет лежать вне текста.